На фестивале NET показали голландский спектакль «Великая война». Четыре артиста воспроизводят события Первой мировой с помощью игрушечных солдатиков, скрывающихся друг от друга в зарослях петрушки. Выходит страшнее, чем в документальной хронике.
Свой спектакль создатели театра «Отель Модерн» Хераман Хелле, Паулине Калкер, Арлен Хоорнвег и Артур Зауэр играют в небольшом зале по соседству с тем, где обычно проходит Роттердамский кинофестиваль. Сам спектакль можно назвать синтезом театра, кино и видеоарта.
Поначалу, специально обнажая прием, актеры кладут на крошечную эстрадку, составленную из перевернутых ящиков, три гипсовые головы. Камера проецирует их на большой экран. Зал застывает от неожиданности: лица марионеток оказываются пугающе выразительными. После эстраду застилают картой Европы, по которой разъезжают игрушечные автомобили. Как грибы растут готические соборы. На собор сверху взгромождается голая кукла Барби в зовущей позе -- женский голос за кадром повествует о небывалом расцвете Европы накануне Первой мировой, о великих открытиях Фрейда и Эйнштейна. Руки в темных перчатках окружают игрушечную машинку -- и кое-кто в зале хохочет, узнав историю покушения на эрцгерцога Фердинанда.
Я к вам петрушкой прорасту
По бокам эстрадки оказываются столы с рассыпанной по ним землей из цветочных горшков. Эту землю будут месить игрушечные сапоги, надетые на пальцы актрис, и картонные солдатики, которых постепенно, одного за другим, уложат в жирную землю, хорошенько польют из пульверизатора, густо припорошат снегом, а после понатыкают в землю свежих зеленых ростков. Помнится, Диккенс начал свою «Битву жизни» с долгого описания того, как плодородна земля на бывшем поле боя. Если бы только не огромные черви...
Камера так искусно транслирует эту войну на экран, что уже через несколько минут зритель верит, что вспышка газовой горелки -- это взрыв бомбы, полыхающие кустики петрушки -- горящий лес, а жирная каша, в которой вязнут ноги игрушечных солдатиков, полна человеческих останков.
«Идти пришлось долго. Я старался не думать. Но всегда сразу понимал, куда наступил, на голову или на живот», -- спокойный женский голос читает солдатские письма -- англичан, бельгийцев и французов, погибших на юго-западной окраине Фландрии, там, где в 1914-1918 годах шла так называемая траншейная война.
На припорошенной пудрой земле лежит картонный солдат с оторванной ногой. Одна актриса озвучивает его крики: «Пристрелите меня!» Другая читает рассказ французского солдата: оставшийся на простреливаемой территории раненый кричал всю ночь, пока капитан не подполз к нему с водой и таблетками морфина. После тот умирал -- долго, но тихо.
Армия многоразового использования
В мутном аквариуме мелькают зловещие тени торпед -- актеры читают воспоминания очевидца, выжившего в кораблекрушении в проливе Ла-Манш. Предприимчивый американец успел сфотографировать женщин и детей, пересаживающихся в спасательную шлюпку. Через миг шлюпка перевернется и все пойдут ко дну, но в кадре они улыбаются и машут фотографу. В деревянный кукольный домик попал снаряд -- камера проецирует, как падают каминные часы, разваливается кукольная мебель, рушатся стены...
Можно долго описывать этот спектакль, сделанный с большим вкусом и изобретательностью. В финале, после того как над телами убитых появляются ростки свежей зелени, а звуки снарядов в фонограмме сменяет птичий щебет, актеры предлагают зрителям рассмотреть декорации поближе. И этот осмотр запоминается едва ли не больше, чем сам спектакль. «Снег» оказывается сахарной пудрой, земля превращается в кашу с помощью геля для мытья посуды. «А зарытые в землю картонные солдатики, -- интересуется кто-то из зрителей, -- вы каждый раз вырезаете новых?» «Нет, мы вынимаем их из земли, моем -- и они снова готовы к бою», -- отвечает добродушный великан Хераман Хелле. Собственно, вот и вся разница между кукольной и человеческой войнами. Как у Булата Окуджавы: «Все надеются: сгодятся для победы, для атаки, // А не хватит, значит, новых нарожают...»
