В рамках фестиваля коллекций современного искусства в ГЦСИ открылась выставка скульптуры и графики Александра Нея (Нежданова) «В поисках смысла». В известном смысле успех пришел к Нею, когда однажды его керамическими головками оформили витрины ювелирного магазина Tiffany на Пятой авеню.
До этого момента о живущем более 35 лет в США художнике из Ленинграда было известно немного: по окончании «Репинки» преподавал в Доме пионеров, реставрировал рамы в Эрмитаже, в 1972 году уехал в Париж, потом в Нью-Йорк, публиковался в журнале неофициального русского искусства «А – Я».
Ней и Нежданов
Собственно, и выставка в ГЦСИ выглядит так, будто речь идет о двух разных художниках – Александре Нежданове и Alexander Ney. Первый – беспокойный экспериментатор, хватающийся за различные материалы: глину, гальку и краски, смешивающий их, как алхимик, и, видимо, не вполне уверенный в том, что у него в конечном счете выйдет: трехмерная картина или уплощенная полихромная скульптура, абстракция или дадаистский ассамбляж, конструкция или какой-то вулканический выброс пластической массы. Второй – уравновешенный и методичный, утвердившийся в своем ремесле и знающий наперед, что каждая его новая керамическая «выпечка» будет не хуже, чем все предыдущие, то есть вполне узнаваемой головкой или статуэткой с фирменным дырочным узором.
О том, каким был художником Нежданов, можно составить представление по тем пробам в скульптуре, которые он перед отъездом за рубеж оставил своим коллегам по цеху вместе со своей заповедью: «Не имеет смысла быть художником, если ты не считаешь себя гением». То, каким он стал в Америке, превратившись в Нея, можно понять, бросив беглый взгляд на полтора десятка тех самых дырчатых головок, благодаря которым скульптор стал известен в среде галеристов, коллекционеров и дизайнеров. Есть такие головки и в собрании ГЦСИ.
Перфокарта времен «детства человечества»
Конечно, в керамике и графике Нея нельзя не заметить сходства с пластикой древних и «примитивных» культур: от Египта, Шумера-Вавилона до ритуальных масок и статуэток догонов и йоруба и граффити австралийских аборигенов. И основания к тому есть, поскольку с молодости художник интересовался, так сказать, «детством человечества», выводя в альбомах и тетрадках абстрактные орнаменты, напоминающие петроглифы Сахары и Судана. И хотя весь этот этнографический музей почти что был выработан Пикассо, кубистами и последующими поколениями модернистов, Ней все же решил в нем задержаться. Образно говоря, он вышел из выставочных залов в фойе, где обычно продают копии и муляжи экспонатов. И осмотревшись, придумал свой художественный сувенир, в известной мере даже универсальный, подходящий как для музея древностей, так и для галереи modern art. Псевдоегипетские или псевдоафриканские терракотовые головки Нея, покрытые дырчатым орнаментом, похожи на кашпо какой-то неведомой экзотической культуры. Хотя с другой стороны, этот геометрический узор явно свидетельствует в пользу того, что он создан в эпоху перфокарт. Видимо, эта новая версия ар деко как раз и пришлась по вкусу нью-йоркскому дизайнеру Джену Муру, предложившему скульптору оформить витрины ювелирного магазина Tiffany. Таким образом, творчество Нея не лишено определенного смысла и оправдания.
