В Государственном центре современного искусства открылась выставка «Живопись кино». В списке экспонентов фигурируют Эрик Булатов, Владимир Янкилевский, Тимур Новиков и Игорь Шелковский. Экраны и мониторы, на которых демонстрируются фрагменты советской и зарубежной киноклассики от братьев Васильевых до Хуциева и Годара, впечатляют гораздо больше, чем картины и рисунки.
Конкурировать живописцам и графикам с «важнейшим из всех искусств» -- дело безнадежное, да и неблагодарное. Понятно, что движущаяся картинка всегда возьмет верх над изображением, забранным в рамку или паспарту, и оттянет на себя зрительское внимание. Так уж этого самого зрителя воспитал XX век, приучив его, как хищника, реагировать только на движущийся объект. Что в этом случае остается делать художнику? Либо рисовать афиши и рекламные панно для премьерных показов, в чем, кстати, преуспели ремесленники советских времен, либо с концами уйти в специализацию «художник кино». Впрочем, в те же самые советские времена мастера соцреализма нашли (или им помогли найти) выход: так называемая тематическая картина должна была напоминать стоп-кадр из какого-нибудь такого же рода кинофильма. Например, картина Татьяны Яблонской «Хлеб» по режиссерской и операторской оптике напоминала кадр из известной пропагандистской ленты Ивана Пырьева «Кубанские казаки». Кстати, оба опуса были созданы в один год, то есть в 1949-м. Полотно Дмитрия Мочальского (его выставка сейчас проходит в Третьяковке) «Победа. Берлин. 1945 год» -- почти что стоп-кадр из киноэпопеи Михаила Чиаурели «Падение Берлина». Можно продолжить сравнения.
Похоже, что этим аналоговым методом, но с большими вольностями, исчерпывается концепция кураторов выставки «Живопись кино». Сопоставления по-школярски просты и незамысловаты: вот на экране фрагмент из фильма Марлена Хуциева «Застава Ильича» со снующими троллейбусами – и такие же троллейбусы 60-х годов на картине Михаила Рогинского. Вот идут кадры из параджановской ленты «Цвет граната», а рядом – примитивистская картинка с каким-то городским двориком Гаянэ Хачатурян. Почему так? Потому что армянская художница. Затяжной кадр из начала фильма «Зеркало» соседствует с лесным пейзажем Олега Васильева. Ну, тут хотя бы есть что-то общее в смысле настроения. И потом, Тарковский знал толк в живописи и строил кадр как картину. Разумеется, любопытно посмотреть на эскизы Владимира Янкилевского к мультфильму Андрея Хржановского, и заодно себе представить, каким замечательным художником-постановщиком мог бы стать мэтр нонконформистского искусства. Пожалуй, этим и исчерпываются открытия, сделанные кураторами.
В целом же их сочинение на тему «Живопись кино» сводится к элементарным парам: рисунок обнаженных петербургского «неоакадемиста» Георгия Гурьянова – и кадры с атлетами из «Олимпии» Лени Рифеншталь, эпизод из «Чапаева» братьев Васильевых – и похожий на набросок к киноплакату Василий Иванович в традиционной бурке работы «митька» Владимира Шинкарева.
Некогда один мой школьный приятель написал сочинение на тему «Фильм, который мне нравится». Выглядело оно приблизительно так: «Фильмы бывают разные: художественные и документальные, широкоформатные и узкоформатные, цветные и черно-белые, односерийные и многосерийные, советские и зарубежные, комедийные и драматические, есть фильмы про войну и про мир…» И в качестве заключения: «Все эти фильмы мне нравятся».
