В новых поэтических изданиях: "трусы в ромашках" от Эдуарда Лимонова, "речки-овечки" от бельгийского классика Мориса Карема и трехкратное "если" Редьярда Киплинга.
Эдуард Лимонов. К Фифи
М.: Ad Marginem, 2011
В новом сборнике Эдуарда Лимонова «К Фифи» довольно неожиданное продолжение получает геронтофильская традиция русской поэзии. Лимонов воспевает любовь «деда-хулигана» к «молодой подружке». Он сразу представляется как «Эдуардо» и назойливо потчует читателя конкретными деталями: он нашел Фифи через интернет, она замужем, работает где-то «в офисе», но по выходным заявляется к другу с бутылкой мартини. Автор демонстрирует намерения в красках рассказать о том, чем занимаются любовники, однако, в бесстыдных описаниях все никак не достигает «барковской» простоты. «Свой хобот я в тебя вонзил, / О, похотливая зверушка..!», -- эта неприхотливая, задорная эротика скорее заточена под вкусы самой Фифи, которая тут же характеризуется как «дитя фэстфуда и ноутбука».
Поэт радуется возможности эпатировать публику. Моложавость для него слишком связана с ненавистным «глянцем». Если уж старость, то по полной, прямо как у Козьмы Пруткова: «Отстань, беззубая! твои противны ласки… / Козлиным голосом не оскорбляя слуха, / Замолкни, фурия!». Лимонов именно что намеренно «оскорбляет слух» козлиным голосом. «Девки красивые, девки печальные…» подвывает он на мотив «Тучки небесные, вечные странники». А в «Подражании Катуллу» прославляет трусы героини. Но чем чаще в стихах начинают мелькать «ляжки и сиськи», тем условнее становится все это эпатажное действо.
Лимоновская эротика призвана возбуждать вполне конкретные чувства, а именно, -- недовольство серой, бесцветной российской жизнью. Автор хочет встряхнуть читателя, напомнить ему о настоящей витальности. Эта не всегда опрятная и приятная интимная лирика лишь притворяется таковой: Фифи постоянно бегает в ванну, но автора волнует совсем другая «грязь», та, которую отмоет «площадной ветер перемен». А когда он рассказывает, как и что именно он в подругу «влагает», его все еще тревожит вопрос об иностранных инвестициях: «В Москву приедет иностранец / Ну разве только умирать / А не средства свои влагать». И вообще, сексуальная сила у Лимонова надежно рифмуется с политической стойкостью: «Не все наклонили выи». Вряд ли забытые Фифи «трусы в ромашках» станут таким же символом, как катулловский «воробушек Лесбии», но сойти за революционный фетиш они могут хоть сейчас.
Морис Карем. Стихотворения
Перевод с французского, составление и послесловие Михаила Яснова. М.: Текст, 2011
Печальный поэтический опыт носовского Незнайки давно подтвердил: рифмовать «речку» и «овечку» -- как-то не комильфо. Попытка реабилитации этой рифмы предпринята в сборнике переводов из Мориса Карема: «Вдоль хутора и речки / Скользила тень овечки…». В оригинале 1953 года: «Une ommbre de mouton / Traversait le vallon». Морис Карем так старательно и последовательно оживлял казавшиеся банальными словосочетания, так искренне верил во французский рифмованный стих, как это мог делать лишь бельгиец.
Его детские стихи у нас уже выходили, в основном стараниями того же Михаила Яснова. Настала очередь и «взрослой» поэзии. Фрагменты из двух десятков сборников Карема появились в знаменитой серии-билингве издательства «Текст». Его первая книга вышла в 1925-м, в 1943-м он оставил преподавательскую деятельность, чтобы посвятить себя литературе, в 1972-м был избран в Париже «Королем поэтов». До сих пор он, автор ладных пейзажных картинок, кратких психологических зарисовок, остается хрестоматийным поэтом для всех изучающих французский язык. В сборнике «Маленькие сказания» он раскрыл рецепт своего мастерства: «Взял последний клочок тумана, / Свет луны, мерцавшей, как встарь, / И гримасу смерти нежданно / Превратил в волшебный фонарь», -- переводчику это перечисление явно напомнило тоже классическое, но уже наше, родное, «И повторится всё, как встарь: / Ночь, ледяная рябь канала, / Аптека, улица, фонарь».
Редьярд Киплинг. Избранные стихи
Составитель и редактор новых переводов Василий Бетаки. Salamandra P.V.V, 2011
Стихотворные книги сейчас следует искать не только в магазинах, но и в интернете. Причем, это не электронные варианты бумажных изданий и не выложенные в сеть тексты, а именно полноценные книги, которые появляются, правда, только в сети. Улов бывает очень неожиданным: попадаются раритетные и маргинальные издания, вроде шутливых «50 эпиграмм» Михаила Генделева. А иногда обнаруживаются и представительные сборники, как, например, подготовленные издательством «Salamandra P.V.V.» «Избранные стихи» Редьярда Киплинга. Составитель Василий Бетаки объединил уже известные и совсем новые переводы.
Встречает читателя сборник не очень радушно. Новопереведенное стихотворение «Основной итог» начинается с неблагозвучного: «Изменилась ли Европа / Со времен питекантропа?». Однако, далее в представительном сборнике предлагаются переводы на любой вкус. Среди авторов – Георгий Бен, Михаил Гаспаров, Андрей Сергеев. Так, знаменитое «If» представленно сразу в трех переводах: Лозинского, Маршака и Бетаки.
Возможно, именно на этом издании, наконец, «осядут» споры о переводе стихотворения «Пыль». Два варианта строки «There's no discharge in the war!» уже несколько раз тасовались издателями. Обычный -- «И отпуска нет войне» или с опознанием цитаты из Экклезиаста -- «Нет сражений на войне». В этом сборнике, завершающемся обширным послесловием об огромном влиянии Киплинга на русскую поэзию второй половины ХХ века, как и в песне Евгения Аграновича, выбран вариант с «отпуском».
