Ритуалы, завершающие музыкальный год в Москве, кое-чем отличаются от западных. Причина проста. Католическое Рождество предшествует Новому году, тогда как православное -- чудесно запрятано в самую сердцевину зимних каникул.
Герой вместо младенца
В последнюю неделю года европейцы наслаждаются рождественскими ярмарками, горячим пуншем на морозе и всяческими сказочными побрякушками. Впадают в детство, собственно, с одной целью, чтобы как можно более радостно отпраздновать очередной день рождения Христа. А в принципе -- по возможности более остро, хотя и символически, пережить таинство появления на свет нового человека. В православном календаре это происходит неделей позже Нового года и двумя неделями позже католического Рождества. Что и влияет на наши культурные маршруты.
Например, в понедельничном концерте Валерия Гергиева с оркестром Мариинского театра в зале Чайковского (начало в 20.00) мы услышим хитовый Второй фортепианный концерт Листа (с Денисом Мацуевым в качестве солиста) и симфоническую поэму Рихарда Штрауса «Жизнь героя». Перефразируя поговорку о пушках и музах, скажем прямо: когда речь идет о героях, людям не до младенцев. Но ведь всему есть свое объяснение.
Этим концертом открывается филармонический фестиваль «Русская зима». Поскольку придумывали фестиваль во времена весьма отдаленные, на стратегический горизонт фестиваля никаких младенцев, осликов и волхвов не допускали. Сорок с лишним лет назад как с писаной торбой носились не с Новым заветом, а с атеизмом. Впрочем, носились не все.
«Есть пророк!..»
Именно этими словами советский композитор Георгий Свиридов отреагировал в середине 1950-х на первые после десятилетий умалчивания публикации Сергея Есенина. Когда лирику Есенина растиражировали хрестоматии, притупилось вот это яркое ощущение ошеломленности самобытным слогом русского деревенщика. Сейчас на афишах концерта Большого симфонического оркестра им. П. И. Чайковского категорическое название концерта – «Есть пророк!..» -- даже вызывает некую оторопь.
Свиридов всю жизнь оставался верующим человеком. О некоторых своих сочинениях, например, о «Маленьком триптихе», которым федосеевцы откроют свое выступление 24 декабря в Большом зале консерватории, Свиридов высказывался в духе: «Бог дал». В том смысле, что упоительная музыка эта как с неба свалилась на автора. Шел де, гулял, услышал. Свиридову оставалось ее лишь запомнить и записать нотами. А кроме нее в концерте прозвучат камерно-вокальные циклы Свиридова «Отчалившая Русь» и «Поэма памяти Сергея Есенина».
В мрачноватых глубинах этих сочинений образ России высвечен волшебством православного обета. Россия у Свиридова величина не географическая, а культурно-религиозная. Для него это последний оплот христианства и последнее обиталище вселенской любви на земле. «Страна простора, страна печали, страна минора, страна Христа», -- так говорил композитор. Кстати, похоже на эпизод из «Андрея Рублева» Тарковского, в котором русоволосая Магдалина в тулупчике поднимается на заснеженную русскую Голгофу. В наше время не только вспомнить, но и музыкально пережить такую вот «зимнюю» Библию совсем не лишне. Пусть даже и накануне Рождества католического, а не православного.
Программы-сюрпризы
Зато 31 декабря музыкальное настроение в Москве будут задавать совсем другие программы. Программы эти, собственно говоря, заранее не обнародуются. Новогодний сюрприз на то и сюрприз. Об этом будто сговорились между собой дирижер Российского национального оркестра Михаил Плетнев и оперно-симфонический дирижер Теодор Курентзис. Первый из них готовит «Новый год с Михаилом Плетневым» в Большом зале консерватории. Второй – «Другой Новый год» во Дворце на Яузе.
Самое время вспомнить заведенную когда-то Святославом Рихтером традицию обязательных предновогодних выступлений в консерватории. Вторую сцену только начал осваивать в прошлом году тот же Теодор Курентзис. Накануне 2009-го он дирижировал симфонической сказкой Прокофьева «Петя и волк». А текст сказки на радость детям и их родителям читал режиссер Дмитрий Черняков. Что они выкинут на сей раз, большой-большой секрет. Впрочем, тем интереснее.
