Самое скандальное кино года -- «Антихрист» режиссера Ларса фон Триера -- только что было показано на ММКФ-2009, а теперь выходит в московский прокат. Слабонервным этот фильм лучше не смотреть.
Зная режиссера, будоражило и интриговало уже название. Репутацию «самого невыносимого» фильма года «Антихристу» начали делать накануне, продолжили во время и утвердили по окончании Каннского фестиваля. В Москву новая работа Триера приехала уже обросшая кошмарными предчувствиями. Плюющиеся журналисты, обвинявшие режиссера в садизме и женоненавистничестве, подливали масла в огонь, говоря при этом не столько о сути дела, сколько о собственном ханжестве и скудоумии.
Триер вообще фигура специфическая. Его фильмы уже давно живут в атмосфере массовой ненависти, критической и зрительской. Признаться в симпатии к режиссеру -- почти то же самое, что публично заявлять о любви к Чубайсу. И при всем этом Триера не выносят, но смотрят, набиваются в залы битком, сотрясаются от ярости (немногие -- от смеха), но упорно следят за каждым его шагом.
В этой ситуации подкинуть мировой общественности «Антихриста» -- все равно что прикурить от динамита.
Невыносимая жестокость
Скорбь, Боль, Страдание – три символические фигурки на столе, три главы фильма. Под невыносимо прекрасную музыку -- Генделя, кажется, -- семейная пара (кроме Уиллема Дефо и Шарлотты Гензбур других актеров не будет) красиво занимается сексом. В это время их маленький сын медленно забирается на стол, сбрасывает фигурки на пол и идет к открытому окну. Он грациозно падает вниз вместе с живописными снежинками и разбивается насмерть (раздражение женской части зала гарантировано). Наступает время Скорби.
Триер беспощаден к своим актерам, особенно к женщинам. Это хорошо все помнят после того, как режиссера по очереди прокляли Бьорк и Николь Кидман, сыгравшие благодаря изуверу свои лучшие роли в кино. Бесстрашная (или бессовестная?) Гензбур получила за «Антихриста» награду в Каннах и Триера не осудила.
В фильме она сначала до дрожи убедительно играет убитую горем мать. Ее скорбь настолько глубока, что доводит до истощения и нервного срыва. Не менее достоверно и ее безумие, сопровождающееся паническими атаками. Но еще сильнее и чудовищнее оказывается одержимость дьяволом, которую героиня сама в себе признает. И которая заставляет ее зверски истязать своего любящего мужа, старавшегося сделать все, что в его силах, чтобы спасти любимую жену.
Невыносимые идеи
После Скорби наступает время Боли. Жестокости и физиологические мерзости в кино вообще-то мы видели и похлеще, чем в «Антихристе». Примеров огромное количество, причем фильмы все классические. Вспоминаются черви в мясе и колясочка с ребенком из эйзенштейновского «Броненосца Потемкина», разрезанный глаз в бунюэлевском «Андалузском псе», садизм и копрофагия в «Сало или 120 дней Содома» Пазолини, разложение плоти в ZOO и театрализованное коллективное изнасилование в «Дитя Макона» у Гринуэя. Из более свежих фестивальных хитов -- боевая сцена с молотком у Пак Чхан Ука в «Олдбое», рыболовные крючки в «Острове» Ким Ки Дука, а еще были недобрые «Пианистка» и «Забавные игры» Ханеке. И это не говоря о таком чудесном жанре, как хоррор, к которому формально относится «Антихрист». Триер на этом фоне довольно безобиден – привинтил Уиллему Дефо точильный камень к ноге и что-то отрезал во влагалище Шарлотты Гензбур. Неприятно, конечно, но терпимо. Что же все вдруг так переполошились? Очевидно, дело не только в пресловутом садизме.
«Хаос правит миром», «Природа – церковь Сатаны», «Зло – суть женской натуры»... Вот от подобных высказываний, звучащих очень серьезно и уверенно, похоже, и передергивает публику. «Антихрист» говорит о таких вещах, о каких позитивное человечество не хочет не только думать, но и слышать. В современном мире победившего феминизма Триер показывает женщину, осознавшую свою демоническую природу и заслужившую удушение. Как вам такое? Не надеть ли на этого изверга смирительную рубашку?
Трое нищих
Скорбь и Боль – только первые шаги на пути к очистительному Страданию. Так строит свою кинопритчу Триер и переходит к финальной, самой жестокой главе фильма -- «Трое нищих», появление которых сулит смерть.
«Антихриста» вообще-то можно посмотреть тремя способами. Первый уровень – житейский. Одна баба, потеряв сына, свихнулась. Мужик попытался ее вразумить и вывез на природу, в лес, где безумица вспомнила, как назло, свою работу над диссертацией об истязаниях ведьм в Средневековье, окончательно сбрендила и попыталась супруга замучить. А тот, не лыком шит, ее придушил. Но так смотреть это кино мешают его вызывающее эстетство, метафорическая многозначительность и важность обсуждаемых тем.
Поэтому второй вариант – читать «Антихриста» как притчу. Большинство так и делают, воспринимая ее очень серьезно, что и заставляет потом беситься. Триер сталкивает не просто мужчину и женщину, но рациональное и иррациональное начала. Герой Дефо – воплощение логики, терпения и порядка. Героиня Гензбур – страсть, невоздержанность и хаос. В столкновении цивилизации и природы почему-то принято отдавать предпочтение второй. ХХ век в искусстве проклинал «мертвую» цивилизацию упорно и последовательно, возвышая «живую» природу. Триер вернулся к старомодной картине мира, в которой торжествовала идея прогресса и победы порядка над хаосом. Он показал символический Лес так, что и впрямь не остается сомнений: в нем живет изначальное и беспощадное хтоническое Зло, враждебное человеку, и часть этого Зла несет в себе женщина.
Триер далеко не первый, кто решил искать в женщине дьявола. В мистическом кино 70-х эта тема была довольно популярна. И одержимость бесами -- как раз преимущественно женская черта. Если не говорить о трэш-ужасах, то можно вспомнить фильмы Поланского ну или хотя бы «Экзорциста». Интересные следы этих поисков есть, кстати, в «Основном инстинкте», где, как и у Триера, рифмуются жестокость и секс. Но обычно в подобных сюжетах глобальность проблемы упрощается до персонального безумия конкретного персонажа или прячется за жанровыми условностями. Триер же делает несколько пугающее и очень недвусмысленное обобщение.
Говорящий лисенок
Третий способ смотреть «Антихриста» открывается не сразу. И он, в общем-то, не очевиден. Но все-таки слишком уж нарочито радикальны выводы Триера. Слишком вызывающую идею он кидает публике. Она слишком предсказуемо набрасывается на «Антихриста» и терзает, словно голодная собака кость. И к чему, собственно, он призывает? Неужели к женоубийству?
Слушайте, но ведь когда страшненький, мокрый от крови лисенок говорит Уиллему Дефо хриплым человеческим голосом «хаос правит миром», это же гомерически смешно. И когда осатаневшая Гензбур выковыривает своего партнера из лисьей норы лопатой, это тоже вполне комичная сцена. Ну а посвящение Тарковскому в финальных титрах? Это же форменное издевательство над любителями многозначительной философии в кино. Очень похоже, что хитрый Триер сконструировал свой фильм как безупречную провокацию, к которой просто невозможно отнестись равнодушно. А что же еще должен делать художник, как не возбуждать мозг и бередить душу? Ну может, конечно, и пошутить…
