Русский язык испорчен. И продолжает портиться и упрощаться. И это говорит лишь о том, что он жив и здоров. Своим видением русского языка поделился с Infox.ru директор института лингвистики РГГУ Максим Кронгауз.
Регресс -- тоже путь развития
Многие считают, что русский язык гибнет. Уходят из речи замысловатые поэтичные обороты, и мы все чаще спотыкаемся взглядом о незнакомые слова. На смену одним, уже ставшим архаичными, формам приходят новые, как правило, более короткие и односложные предложения и фразы. Привычные для нас предметы и профессии получают новые названия, которые, зачастую не изменяя принципиального значения, добавляют пафоса и весомости. Например, никакой принципиальной разницы в работе советского маклера и современного риэлтера нет. Но слово «маклер» отдает чем-то полукриминальным. «Риэлтер» звучит более претенциозно и даже респектабельно. Язык рождает, теряет и заимствует слова в зависимости от требований времени и общества, которое в нем живет.
Письменная речь практически утратила былую поэтичность; мысль перестает быть игривой, вращательной и грациозной. Чтобы выразить эмоции в письменной речи, достаточно поставить «смайлик» или зачеркнуть написанное, давая тем самым понять, что ты бы вот именно так и сказал… Но нет, сдержался. То есть, выражаясь полноценными и правильно построенными предложениями, вы, скорее всего, будете выглядеть нарочито вежливым, чем хорошо образованным.
Но наш язык не умирает, уверен директор института лингвистики РГГУ Максим Кронгауз. В интервью Infox.ru он пояснил: «Русский язык жив -- ведь мы же общаемся на русском языке. Но он значительно испортился за последние 20-25 лет. Этот процесс продолжается и сейчас».
Плохой хороший язык
Сказать, что язык портится, -- значит заявить, что он становится плохим. Но как язык может быть «хорошим» или «плохим»? Хороший язык -- живой, то есть тот, на котором люди общаются. Поэтому любой живой язык рано или поздно начинает «портиться»: в нем появляются исключения, перестают работать некоторые правила, появляются сленг и жаргон. И даже бранные слова становятся «плохими» не от рождения своего, а только потому, что пользователи языка вешают на них соответствующие ярлыки. Так, матерное слово со значением «женщина легкого поведения» стало нецензурным лишь в 30-х годах девятнадцатого века. После получения этого статуса священнослужителям даже пришлось переписать тексты акафистов и славословий, в которых первоначальный глагол «блядити» означал «врать», «лгать» и «пустословить». Соответствующим производным от него словом, вне зависимости от пола, называли людей «заблудших и запутавшихся». Подобную эволюцию прошли многие слова, и о первоначальном значении тех или иных слов мы можем даже не догадываться.
Обыватели стремятся (неосознанно, но все-таки достаточно активно) настроить язык под себя, под условия и стиль своей жизни. Идеальными, девственно красивыми, логически организованными и правильными остаются только искусственные языки. И то до тех пор, пока ими не начинают пользоваться в устной речи. Таким был и международный язык эсперанто, пока не появились желающие на нем поговорить.
«Порча» языка -- естественный процесс, который, скорее, можно назвать его «упрощающим развитием». Тем не менее стоит отметить, что в естественных условиях язык изменяется медленно и незаметно. Взрывные, заметные современнику изменения всегда связаны с внешними событиями. На современный русский язык значительное влияние оказали перестройка и погоня за Западом.
Кто наводит порчу на русский язык
Русский язык -- один из самых распространенных языков. Несмотря на признанную мировую значимость, русский язык заимствует слова из других языков, а вот своими ни с кем не делится. Какое-то время единственным словом, вошедшим в мировой лексикон, оставалось «спутник». Но и оно не прижилось. Ушло, как только появились шаттлы и телескопы. Не только в мировом, но даже в российском лексиконе предпочтение нередко отдается иностранным словам. Например, близкие русскому уху «капь верхняя» и «капь нижняя» не смогли заменить «сталактит» и «сталагмит». Они остались лишь на страницах энциклопедии.
Даже единственное исландское слово «гейзер» закрепилось в мировых культурах и на всех языках звучит одинаково, а вот в русском языке попросту не существует таких слов, которые бы ласкали слух иностранца.
Во все времена русский язык отличался особой любовью к заимствованиям. В кириллице таким образом даже появилась дополнительная буква -- «ф». Более того, все слова, которые начинаются с «а», -- тоже пришлые из других культур. Взяв на заметку лишь эти факты, вы самостоятельно можете оценить объем «неродных» нам слов. Сложно поверить, но даже «огурец» -- не наше слово.
В истории русского языка было несколько пиковых периодов его изменения. Последний начался в перестроечные годы и связан с приходом Михаила Горбачева. Когда он был у власти, даже появились новые слова, которые и ушли вместе с ним. Тем не менее современные изменения, заимствования, сокращения и стиль общения воспринимаются как катастрофа -- порча языка.
Проблема, о которой идет речь, в большей мере воспринимается и подпитывается теми, кто в годы перестройки был уже сформированной языковой личностью, говорит Максим Кронгауз. То есть поколением, которому за 45. Для советского эмигранта современный язык окажется столь же непонятен, как и для человека, приехавшего из российской глубинки. Все остальные -- молодежь и дети -- не понимают, что в языке не так, потому что они выросли в этой языковой среде.
Ощущение «порчи» языка появляется от того, что он активно меняется. И ежедневная встреча с незнакомыми словами создают ощущение постоянного дискомфорта. Речь не идет о специальной литературе, но если человек, читая газету, постоянно спотыкается о странные слова, то возникает ощущение, что «пирог» все-таки невкусный. По всей видимости, он испорчен.
«Грамотность и языковая образованность -- это то, что в первую очередь характеризует стабильное общество. Грамотному человеку легче найти работу, завести деловые контакты. В то же время раздувание масштабов безграмотности -- не что иное, как намеренная акция определенной прослойки общества, которая желает возвыситься на фоне своих соседей», -- говорит Максим Кронгауз.
Чтение не поможет
Основа грамотности -- это регулярное чтение и письмо. Только так, вчитываясь в книги, можно научиться формулировать мысли и грамотно писать. Причем писать необходимо сочинения, а не вести переписку по e-mail или в ICQ. Дело в том, что человек читает слово по ключевым буквам. Поэтому может оказаться, что начитанный человек пишет сАбака или кАрова. Происходит это из-за того, что человек при чтении хватает вершки и по ним автоматически дочитывает предложение. Вчитываться читатель начинает лишь тогда, когда он чего-то не понимает.
«В этом смысле ЕГЭ есть не что иное, как перераспределение финансовых потоков. Никакого положительного эффекта на уровень грамотности экзамен не оказывает. Напротив, лишь в первый год в РГГУ поступили толковые и смышленые ребята из провинции. Через несколько лет стали появляться безграмотные абитуриенты, которые набрали по 100 баллов», -- говорит Михаил Кронгауз.
В большей опасности оказываются дети, которые постоянно сидят в интернете. Намеренное изменение слов, неправильное написание, добавление «модных» окончаний запутывают ребенка, и уже подсознательно он может написать аФтор или аФФтАр.
Слухи о скорой гибели русского языка сильно преувеличены, считает Кронгауз, но задуматься о его состоянии все-таки стоит. Русский язык живет потому, что в нашем обществе одинаково много как грамотных, так и безграмотных людей. Если бы все были грамотными, то мы бы уже давно говорили на европейских языках. Поэтому безграмотные спасают его от исчезновения, но вместе с грамотными также сильно портят его лишними нововведениями.
«Русский язык надо любить. О нем надо спорить. Но самое главное, на нем надо говорить, писать и читать», -- говорит Максим Кронгауз.
Своими соображениями с Infox.ru Максим Кронгауз поделился во время научно-популярной лекции, которую читал 1 апреля в рамках проекта Mildberry Inspiration.
