Михаил Ходорковский в Хамовническом суде устроил настоящее представление. С реквизитом в виде похищенной нефти и сценкой ее похищения. Участники процесса творческий порыв подсудимого не оценили -- нефть отобрали, а прокуроры выступать в роли актеров отказались.
Спустя год после начала судебного разбирательства по делу против Ходорковского и Лебедева, зал № 7 Хамовнического суда снова полон, на улице перед входом в суд стоит очередь из журналистов и сторонников Ходорковского. Во вторник Михаил Ходорковский начал давать показания. В зал суда все желающие попасть не смогли. Перед началом заседания приставы начали выгонять всех, кому не нашлось места. Несмотря на то что сидящие старательно уплотнились, таких оказалось много. Видеотрансляция для журналистов, накануне обещанная Мосгорсудом, в Хамовнический суд вернулась только после обеда.
Протухшее дело
Заседание началось с выступления Платона Лебедева. Он поддержал отвод судье, накануне заявленный адвокатами. Точнее, предложил ему взять самоотвод, предусмотренный УПК.
«Если вы судья, подчиняющийся только Конституции и закону, то вы были обязаны вернуть это дело еще в феврале или, в крайнем случае, в марте 2009 года», -- заявил подсудимый. По словам Лебедева, судья еще на предварительных слушаниях установил истечение срока давности по эпизоду хищения акций дочерних компаний ВНК. Под хищением обвинение понимает процедуру мены акций, состоявшуюся в 1998 году – более 10 лет назад. Тем не менее в деле присутствует ряд документов, касающихся этого эпизода, по этому поводу допрашивались свидетели, и на него неоднократно ссылались прокуроры, заявляя ходатайства о продлении срока содержания под стражей. Лебедев назвал обвинение «протухшим и сфабрикованным», что вызвало резкую реакцию прокурора Лахтина. Но судья, не первый раз сталкивающийся с конфликтами между оппонентами, прервал их, объявив пятиминутный перерыв.
Сторона обвинения выступила против отвода судьи. Прокурор Лахтин снова зачитал УПК, поясняя, что судья Данилкин не является потерпевшим, свидетелем или экспертом, а также не приходится родственником никому из участников процесса и, следовательно, в исходе дела не заинтересован, так что причин для отвода нет. Судья с мнением гособвинителей согласился и собственный отвод не поддержал.
Урок химии
После обеденного перерыва в зале заседаний словосочетание «протухшее обвинение», кажется, материализовалось и повисло в воздухе. В зале появился странный и крайне неприятный запах. Приставы на вопрос, чем это воняет, только растеряно разводили руками.
Несмотря на запах, заседание продолжилось ходатайством Михаила Ходорковского. Подсудимый напомнил, что его обвиняют в хищении всей нефти, добытой ЮКОСом с 1998 по 2003 год, – 350 млн тонн. «Нефть – жидкость черного цвета и маслянистой консистенции, -- пояснил Ходорковский. – Ее можно перелить, перекачать по трубе, передать вместе с емкостью. Обвинение умышленно подменяет нефть правом собственности. А это другое. Ее можно передать без перемещения самого товара». Кроме того, по словам подсудимого, нефть отличается от жидкости, которую добывают из скважины, – только 30% этого вещества может стать нефтью. В материалах дела, по словам Ходорковского, пишется все время разное – то его обвиняют в хищении нефти, то скважинной жидкости, то прав собственности.
На столе адвокатов появилось две банки – одна литровая, с черной непрозрачной жидкостью, другая трехлитровая – в ней черная жидкость слоями чередовалась с бесцветной и прозрачной. Источник неприятного запаха стал ясен.
Ходорковский в этот момент объяснял разницу между нефтью и скважинной жидкостью. Скважинная жидкость – нефть, добытая из скважины, с примесью воды и соли. Чтобы стать нефтью, она должна пройти сложный процесс очистки и осушки, и на выходе нефти окажется значительно меньше, чем добытого вещества.
Права собственности, по словам подсудимого, -- это совсем иное явление, которое веществом не является. Ходорковский начал наглядную демонстрацию – он попросил своего адвоката Вадима Клювганта продать ему за один рубль право собственности на нефть, находящуюся в банке.
В этот момент судья понял, что именно находится в банках. Он возмутился по поводу того, что в зал суда пронесли горючее вещество. Потенциально опасные банки из зала вынесли, а журналисты начали шутить, что в процессе впервые зафиксировано хищение нефти – прямо в зале суда.
Ходорковский пояснил суду смысл демонстрации: «Суду представлено три возможных предмета судебного разбирательства – нефть, скважинная жидкость и право собственности. Мне не понятно, в хищении чего именно меня обвиняют, соответственно, я не знаю, как защищаться». Судья поинтересовался, о чем все-таки ходатайствовал подсудимый. Ходорковский объяснил – о том, чтобы суд обозрел банки с нефтью. «Мы уже обозрели, -- печально сказал судья. – И понюхали».
Действительно, запах в зале заседаний держался еще несколько часов. Когда прокуроры в ответ на очередное ходатайство попросили пятиминутный перерыв, было неочевидно – он им нужен, чтобы подготовить ответ, или чтобы подышать свежим воздухом. А сам Ходорковский в перерыве объяснял приставу, что поджечь нефть не так просто, горит она «хуже солярки». «Если бы был фитиль -- другое дело, а так…» -- сетовал подсудимый. «Зато два года говорим о нефти, а никто ее в глаза не видел, а теперь увидели», -- радостно сообщил приставу Ходорковский.
Где факты
Во втором ходатайстве Ходорковский потребовал от прокуроров представить документы, доказывающие сам факт преступления – пропажу нефти. «Сначала должно быть сообщение о факте преступления, потом его проверка. Необходимо провести инвентаризацию. Этого сделано не было», -- заявил подсудимый. По словам подсудимого, в крупных компаниях ведется подробный финансовый учет, и, если происходит хищение, это документально фиксируется. В деле таких документов нет. «Нет сообщения или акта о пропаже нефти. Нет ни одной экспертизы, -- объяснял подсудимый. -- Таких материалов нет, их вообще не существует. Таким образом, я не могу реализовать свое право на защиту – мне не представили, от чего защищаться». Ходорковский предложил судье обязать прокуроров разъяснить, где в материалах дела содержатся такие документы. А если они этого сделать не смогут – вызвать в суд в качестве свидетеля следователя Каримова, чтобы он пояснил, откуда тот взял информацию о хищении. Если и он ничем не сможет помочь, в таком случае Ходорковский предложил дело в этой части прекратить.
Сторона обвинения представлять факты отказалась. Прокурор Лахтин в ответ на ходатайство подсудимого в очередной раз заявил, что Ходорковский переходит к анализу доказательств, а делать это можно только на прениях. «Ничего доказывать мы не будем, -- заявил Лахтин. – Суть обвинения подсудимым разъяснена». Подобные ходатайства, по мнению прокурора, являются попыткой затянуть судебный процесс. Судья в удовлетворении ходатайства отказал.
Судебный театр
Ходорковского очередная неудача не остановила, и он заявил еще одно, заранее невыполнимое, ходатайство. Подсудимый вернулся к предмету и способу хищения. «В обвинительном заключении указано несколько способов, которыми совершено хищение: под видом сделок, искусственно переведя на баланс, путем заключения фиктивных договоров», -- рассказал Ходорковский. Нефть – если считать, что пропала именно она, не может похищаться «путем перевода на баланс». Ее нужно физически переместить – изъять и на чем-то транспортировать. В обвинении никаких подобных действий не указано.
Чтобы доказать суду невозможность похитить нефть названными способами, Ходорковский попросил провести следственный эксперимент. Он предложил прокурорам изъять выкупленную им у адвоката нефть путем заключения договора (поскольку подготовленную для этого нефть уже успешно изъяли судебные приставы, ее заменили водой в стакане), как это указано в обвинительном заключении.
Прокуроры выполнять данный фокус отказались. «Это абсурд, мы здесь не будем реконструировать события, которые последовательно отражены в обвинительном заключении», -- отрезал Лахтин.
Судья отказал в удовлетворении ходатайства, сославшись на то, что в суде нельзя воспроизвести обстоятельства преступления, указанные в обвинительном заключении. «Проблема в том, что они там не приведены вовсе», -- усмехнулся Ходорковский.
Такое противоречивое обвинение
Снова не добившись успеха, Ходорковский начал говорить о противоречиях в обвинении. «Сторона обвинения закончила представлять доказательства. В этот момент у суда, и у меня, и у общественности должно появиться понимание, в чем меня обвиняют. У меня такого понимания не возникло», -- поделился проблемой подсудимый.
В обвинении, по его словам, присутствуют взаимоисключающие друг друга утверждения. Ходорковский привел примеры: в одном случае говорится, что похищена нефть, в другом – что выручка от реализации нефти (а это значит, что нефть была реализована, а не похищена), в третьем – прибыль от реализации с вычетом себестоимости нефти и прочих расходов (то есть расходы были покрыты). Также в обвинении сообщается, что дивиденды акционерам были выплачены, а средства до конца 2003 года не были выведены со счетов компании. Ходорковский попросил прокуроров объяснить противоречия в обвинении.
Прокурор Лахтин традиционно возразил против удовлетворения этого ходатайства, заявив, что УПК не предполагает «что-то объяснять подсудимому в ходе его допроса». Но в своем выступлении прокурор не выдержал и все же проговорился о предмете хищения. «Ходорковский невнимательно читал обвинительное заключение, -- завил прокурор, -- Там написано, что похитили нефть. Мы потенциально можем показать, что похищено». Так прокурор все-таки помог подсудимому сократить свое выступление – потому что в дальнейшем Ходорковский говорил только о хищении нефти, а не скважинной жидкости или прав собственности.
Признания и непризнания
Закончив с ходатайствами, Ходорковский приступил к даче показаний. Причем подсудимый сразу усомнился в значимости своих слов для суда. «Мне хорошо известна практика российских судов, которые не придают значения показаниям подсудимых, если они свою вину не признают. Я не признаю», -- напомнил Ходорковский. Тем не менее показания давать продолжил.
Ходорковский заговорил об обвинении в присвоении акций, назвав его «совсем странным». По словам подсудимого, акции дочерних компаний всегда принадлежали ЮКОСу – когда государство выставляло пакет акций на продажу, в пакете находились акции тех предприятий, которые обвинение называет похищенными. А после банкротства ЮКОСа в 2007 году в отчете конкурсного управляющего было указано, что эти акции были проданы во время процедуры банкротства. Где в таком случае хищение, непонятно.
Ходорковский согласился признать достоверными некоторые обстоятельства дела, которые доказываются в обвинении, но при этом, по словам подсудимого, «являются общеизвестными и никем не оспариваются». Так, Ходорковский признал, что через холдинг «Группа МЕНАТЕП» контролировал более 50% акций ЮКОСа, что он создал вертикально интегрированную компанию, что ЮКОС с 2001 года был единственным акционером своих добывающих компаний. Кроме того, Ходорковский подтвердил, что цены на нефть в регионах добычи были ниже, чем в Роттердаме.
При этом часть утверждений обвинения Ходорковский подтверждать отказался. «Я не могу согласиться, что нефть, добытая дочерними компаниями, у них пропала. Она сдавалась в «Транснефть». Я не могу согласиться, что себестоимость нефти в Роттердаме должна быть такой же, как в регионах добычи».
Также Ходорковский отказался признавать, что ЮКОСом руководила организованная преступная группа – в руководстве компании, по его словам, работали должностные лица, которых он сам назначал.
Подсудимый привел суду таблицу – данные о прибыли (убытке) компаний «Юганскнефтегаз», «Самаранефтегаз», «Томскнефть» и «Роснефть» (которая после банкротства ЮКОСа стала владельцем этих компаний и сейчас является одним из потерпевших по второму делу против Ходорковского) с 2004 по 2009 год. По словам Ходорковского, если пропажа имущества (которое, по версии обвинения, похитили Ходорковский и Лебедев) была обнаружена, она должна была отражаться в этой отчетности, а ее нет. «То есть «Роснефть» не в курсе, что у нее что-то похитили», -- подвел итог подсудимый. Ходорковский попытался перейти к следующей части своих показаний, но судья прервал его и отложил разбирательство до завтра.
В среду выступление Ходорковского продолжится.
