Прокуроры на заседании по делу против Ходорковского и Лебедева, похоже, решили не доверяться личным показаниям свидетеля Голубовича и предпочли огласить протоколы допросов за 2006 и 2007 год, данные свидетелем на предварительном следствии. На этих допросах Голубович высказывал мнение о причастности службы безопасности ЮКОСа к убийствам, о готовящейся продаже компании американцам, и даже советовал следователю, как и в чем можно обвинить Ходорковского.
В понедельник допрос свидетеля Алексея Голубовича по делу против Ходорковского и Лебедева вернулся в прошлое. Обвинение ходатайствовало об оглашении протоколов допроса, записанных со слов свидетеля в 2006 году. Сам Голубович бесцельно просидел весь день за столом прокуроров, слушая сначала оглашение протоколов собственного допроса, а потом их аудиозапись.
В ходе заседания оглашались протоколы допросов от 12 и 13 декабря 2006 года. Судя по ним, 12 декабря для Голубовича было насыщено событиями: он вернулся из Лондона в Москву, отправился на допрос, ему было предъявлено обвинение, после чего с него была снята мера пресечения в виде заключения под стражу. Правда, сначала прокурор Ибрагимова огласила протокол допроса 4 сентября 2007 года. На нем свидетель подробно рассказал, почему в свое время покинул Россию.
По совету в Лондон
Так, по словам Голубовича, в июне 2003 года Михаил Ходорковский и Леонид Невзлин сообщили, что ему тоже грозят обвинения в связи с хищением акций, и посоветовали уехать. Свидетель совету внял и отправился в Лондон. Той же осенью он встретился в британской столице с Михаилом Ходорковским (незадолго до его ареста) и узнал, что сотрудники службы безопасности ЮКОСа также перебрались в Лондон. Эти слова Голубович воспринял как угрозу.
В конце 2004 года Генпрокуратура объявила Голубовича в международный розыск, а в России ему была заочно установлена мера пресечения в виде заключения под стражу. В мае 2006 года Голубович был арестован в Италии, но экстрадиции не последовало – по решению местного суда он был выпущен под подписку о невыезде. Однако Голубович сам решил вернуться в Россию для дачи показаний. 12 декабря 2006 года он прилетел в Москву, где ему в тот же день было предъявлено обвинение и заменена мера пресечения на подписку о невыезде. В настоящее время дело против Голубовича прекращено. Из обвиняемого он стал свидетелем обвинения.
На допросе свидетель говорил, что никакого давления на расследование не оказывается, и опровергал любые предположения о политическом характере процесса. Голубович сообщил, что ЮКОС готовился к продаже американцам, и что, по его мнению, служба безопасности компании может быть причастна ко многим преступлениям – в том числе убийствам и покушениям на убийства.
Основания для доверия
Допрос от 12 декабря 2006 года касался финансовых вопросов – в частности, того, как распределялись акции между руководством ЮКОСа. Следователя интересовало, почему Ходорковский предложил Голубовичу долю в этом предприятии. «Я был нужен как человек, который периодически генерирует идеи. Я выполнял роль экономиста широкого профиля. Возможно, он мне лично доверял, я никогда с ним не конфликтовал – у него были основания мне доверять», -- рассказал Голубович. Ходорковский мрачно смотрел на свидетеля: видимо, заново оценивал эти основания.
На том допросе Голубович рассказал и про Невзлина. По его словам, тот занимался связями с общественностью – налаживал контакты с политиками и СМИ, а также курировал работу службы безопасности. Из рассказа свидетеля следовало, что эти направления деятельности были связаны. Служба безопасности, в частности, собирала компромат на чиновников и конкурентов, чтобы при случае иметь на них влияние. Сам Ходорковский пытался максимально дистанцироваться от работы Невзлина и службы безопасности, уверял свидетель.
Неожиданно в процессе допроса Голубович начал рассуждать, как можно доказать вину Ходорковского. «Если вы строите логику, что они в какой-то период из ЮКОСа вывели деньги в группу МЕНАТЕП, а они эти деньги растратили, нужно в первую очередь доказать, что они были выведены с помощью налоговых махинаций или в ущерб других акционеров», -- объяснял он следователю. В плане трансфертного преобразования преступления нет, а мажоритарные акционеры не будут подавать в суд по делу десятилетней давности, рассуждал свидетель. «Даже если мы докажем, что Кеннета Дарта обманули, -- говорил Голубович следователю, как будто доказательство вины Ходорковского стало его личной задачей, -- Дарту наплевать на это, потому что в восьмилетнюю давность уже никто не полезет».
Но подсказать следствию, в чем состав преступления, которое называлось «отмыванием денег», свидетель не мог, объяснив это тем, что у него «мало информации».
И еще один день
В допросе от 13 декабря 2006 года свидетель рассказал, что активы из дочерних компаний ВНК выводились, чтобы, с одной стороны, снизить налог на имущество, а с другой – оставить добывающим компаниям активы только для добычи нефти. Акционерам было сказано, что делается это для оптимизации производства, и вопросов у них не возникло. Следователь Ганиев спросил, понизилась ли цена акций после вывода активов, но, по словам Голубовича, это было никак не связано.
Однако следователь не хотел оставлять эту тему. «Было предприятие, из него вывели все активы – это нормально?» -- спрашивал он. «Возьмите бухгалтерские балансы. Если идет уменьшение в десять раз, это не нормально, если на десять процентов -- это нормально, законодательство это позволяет», -- объяснял Голубович. «Нет, не позволяет, -- настаивал следователь, -- украсть, выводить активы никакое законодательство не позволяет. Даже на Диком западе». Голубович все же утверждал, что, если в тот момент ЮКОС мог это делать, значит, это было законно.
Свидетель также рассказал, что бывший коллега Ходорковского Владимир Моисеев попросил его подписать отказ от дивидендов группы МЕНАТЕП, чтобы на эти средства оказывать помощь бывшим сотрудникам ЮКОС за рубежом, а также оплачивать работу службы безопасности компании и адвокатов. Голубович подписал этот документ.
