На несанкционированные акции внесистемной оппозиции в поддержку политика Алексея Навального 21 апреля вышло, по официальным данным, около 20 тыс. человек по всей стране.
По неофициальным данным их было в несколько раз больше. «Мне кажется, Владимир Путин должен сегодня испытывать какое-то облегчение. Начиная с 2004 года он, как принято думать, живет в страхе перед Майданом и оранжевой революцией, этот страх для Кремля стал экзистенциальным, системоообразующим. И этот страх был связан с тем, что есть какие-то триггеры, которые однажды выведут миллионы людей на улицу. И эти люди сметут власть», — размышляет об акциях в поддержку Навального журналист Дмитрий Колезев.
Но сегодня «несколько десятков тысяч людей вышли на улицы по всей России, покричали, посветили фонариками, их с умеренной жестокостью (исключение — Питер) позадерживали полицейские. И — все», замечает журналист.
«Короче, мне кажется, сегодня Владимир Путин увидел, что улица, которой он давно боится, на самом деле уже не столь страшна. Может быть, потому что он за долгие годы смог с ней справиться. Драконовскими законами, точечными репрессиями, выученной беспомощностью, вложениями в Росгвардию и полицию — всем этим он сделал уличный протест слабым и нестрашным», — предположил журналист.
Политолог Илья Гращенков считает, что отличительная особенность нынешней акции оппозиции — низкое число задержаний, особенно в Москве. Возможно, что аресты начнутся уже после акции, сработают камеры слежения и пилинг телефонов, предполагает политолог.
«Но очевидно, что создавать картинку жесткого подавления власти не стали. Т.е. в этот раз задачи запугать, как на зимних митингах, уже не стояло. Что можно связать с утренним посланием президента Путина, в котором он не стал заявлять о внешней или внутренней эскалации», — размышляет Гращенков.
Также он замечает, что перебивать повестку Путина оппозиции не пришлось, они сосредоточились на собственной, в центре которой оказалось требование о спасении жизни Навального.
При этом в ряде других городов людей жестко задерживали. «Вероятно, отличительно особенностью можно назвать те лозунги, с которыми петербуржцы вышли на улицы, направлены они были лично против Путина, а не только в поддержку Навального. Возможно, тут и разница в установке силовикам: мирных протестующих — не трогать, а те, кто выступает против власти — хватать», — предполагает Гращенков.
По его словам, даже если предположить, что на улицы вышло гораздо больше людей, чем по официальной версии, очевидно, что это не те полмиллиона, которые оппозиция планировала собрать через специальный сайт.
«Во-первых, подействовал силовой пресс, люди поняли, что могут сесть на 15 суток, а выйдя из СИЗО, потерять работу или быть отчисленными из университета. Во-вторых, вечер буднего дня, дождливая погода — отпугнули часть зевак. В-третьих, пришло именно ядро навальнистов, так как иных посылов и лозунгов, кроме требования освободить их лидера, митингующие не выдвигали. Зимой было много как раз тех, кто говорил: «я не за Навального, но я против власти», сегодня они не пришли. В-четвертых, после признания организаций-организаторов экстремистскими, люди боятся получать реальные сроки. Все же зимой все исходили из опыта бульварных прогулок 2019 года, где самое страшное было получить дубинкой и угодить в автозак, а не 10 лет строгача, вместе с какими-нибудь фундаменталистами», — отмечает Гращенков.
Он считает, что сегодняшний день показал, что «обе стороны немного сбавили обороты». «Путин скоро будет встречаться с Байденом, поэтому мирная риторика послания, как и относительная мягкость к митингующим, могут свидетельствовать о том, что накануне переговоров принято решение сбавить градус напряженности», — предполагает политолог.
Журналист Александр Невзоров ранее также высказал мнение об акциях в поддержку Навального. «Люди же вышли сейчас не во имя каких-то политических требований. Они не хотят, чтобы в тюрьме умер Навальный, чтобы человек скончался в муках, который доказал свою феноменальную храбрость. Мы понимаем, что Навальный настолько сильно спелся в смертельной схватке с режимом, что, направляясь в могилу, он в принципе может утащить туда и его. В крайнем случае, подтащить его поближе к краю. Но лучше бы ему не умирать, а работать тем фактором, который будет постоянно ежедневно изматывать режим гнусными подробностями тюремного произвола», — размышляет он.
